#story@history_porn
Пантелеймон Романов. Звери. Короткий рассказ.
На маленькой станции вторые сутки толпы людей ждали поезда и не могли сесть: вагоны шли переполненные солдатами с фронта.
Какой-то пожилой человек в чуйке и молодой солдат с завязанной в грязную тряпку рукой совсем было сели, но их почти на ходу выпихнули из переполненного товарного вагона.
– Братцы, ради Христа, вторые сутки ждем, — говорили они, стоя с мешками у вагонов.
– Некуда. Нешто не видишь, черт! Тут человек на человеке сидит. В тот конец идите, — крикнул им солдат в расстегнутой овчинной куртке и задвинул дверь вагона.
– Ах ты, головушка горькая, — сказал растерянно человек в чуйке, — что ж теперь делать-то. Хоть с голоду подыхай и замерзай тут. — И он, стоя с мешками, посмотрел в дальний конец поезда.
– Вот звери-то, прямо креста на шее нет, — сказала приставшая к ним старушка с узлом и в шубенке с рыжим вытершимся воротником.
– Черт их возьми совсем, еще руку больную разбередили, — сказал молодой солдат, перетягивая зубами повязку. — Они себе сели, хорошо им, больше ничего и не надо.
Человек в чуйке молчал и, уныло моргая, смотрел в прежнем направлении. Иногда он делал движение бежать опять проситься, когда дверь какого-нибудь вагона открывалась, но сейчас же останавливался, видя, что там полно.
– Совсем озверел народ, — сказала старушка, — бывало, видят, что старая, еще иной раз помогут, а сейчас толкают в грудь со ступенек, давеча чуть навзничь не полетела.
– Бога забыли, — сказал человек в чуйке. — Пойдемте к сторожу, может, погреться пустят, на вокзал и не пробьешься.
Часа через два загудел вдали паровоз, и человек в чуйке с солдатом и не отстававшей от них старушкой выбежали на платформу.
Молодой солдат, увидев в конце поезда почти пустой вагон и забежав с другой стороны, вскочил. За ним вскочил человек в чуйке, покидав в вагон на ходу свои мешки. Потом втащили туда же за руки и старушку с узлом. Со стороны станции, где было много народа, слышался крик многих голосов, ругательства, торопливая беготня по скрипучим от мороза доскам платформы и хриплые голоса перемерзших людей, ломившихся в двери вагонов.
– О, просторно-то как! — крикнул молодой солдат.
– Не кричи, а то услышат и сюда набьются, — сказал человек в чуйке. Он торопливо налегнул плечом и задвинул тяжелую дверь вагона. В вагоне стало совсем темно.
Мимо суетливо, растерянно пробегали какие-то люди, потом вновь возвращались назад, очевидно, тщетно ища места.
– Слава богу, хоть сюда не лезут, — сказал молодой солдат.
Вдруг кто-то снаружи ухватился за скобку и стал налегать на дверь.
– Не лезьте сюда, тут битком набито, человек на человеке сидит, — крикнул человек в чуйке.
– Голубчик, Христа ради, третьи сутки никак не сяду. Нас двое тут с ребеночком.
– Нету. Русским языком тебе говорят… Их, чертей, пусти, а за ними еще полсотни прибежит.
– Да еще высадят из-за них.
Голоса за дверью стихли. Поезд тронулся.
– Слава тебе господи, — сказала старушка, перекрестившись в темноте, — помогла матушка царица небесная. Я все богородицу читала.
– На тормоз, знать, прицепились, — сказал молодой солдат, прислушиваясь. — Проберет их здорово, мороз хороший.
– Спаси, царица небесная, — и так народа мерзнет тьма.
Несколько времени за стеной было молчание, только слышался детский плач. Потом в стену с тормозной площадки постучали и послышался голос:
– Пустите Христа ради, замерзнем тут. Сейчас на станции поезд остановится.
– Поезд-то остановится, а там опять небось целая туча народу, — сказал тихо человек в чуйке. И крикнул: — говорят тебе русским языком, — человек на человеке сидит.
– Хоть в уголочек куда-нибудь под лавкой… — донесся голос из-за стены.
– Вот не было печали… Молчать надо было, не откликаться…
– О господи батюшки, что как они скажут на станции, — проговорила старушка, — набьются тогда, — задохнешься.
Поезд остановился, но за стеной движения и суеты было мало. Очевидно, стояли на маленькой станции. Только послышался стук в дверь и голос, видимо, обвязанного и застывшего человека.
– Пустите Христа ради, замерзнем совсем на тормозе, ребеночка застудили.
– Тише сидите, — шепнул человек в чуйке. — Не говорите ничего, скорей отстанут.
– Голубчики…
– Вот, дьяволы, привязались-то. Того и гляди кто-нибудь пойдет осматривать и выгонит всех.
Поезд дал свисток и тронулся.
– Дьяволы, звери… — послышалось опять с тормоза, — чтоб вы подохли, окаянные. Ребенок совсем замерзнет.
– Ах, царица небесная, матушка, — сказала шепотом старушка, — помоги им и защити, — куда ж в такой мороз на тормозе с ребенком…
